Ю ноу вот ай мин
14 ноября 2012
Когда я жила в Москве, для меня английский язык был именно иностранным. Его нужно было учить, зубрить, ездить по вечерам сначала в центр изучения языка, затем на индивидуальные занятия с репетитором, что нравилось гораздо больше. Репетитор – выпускница иняза – жила в старом, 1908 года постройки, доме в одном из переулков на Тверской. Мне нравилось приходить туда именно из-за атмосферы, какой я раньше никогда не видела: высокие потолки, старинная мебель, тяжелые бархатные гардины на окнах. Я занималась, сидя за партой XIX-го века, с откидной дощечкой, куда складывались письменные принадлежности и книги. Когда я подходила к квартире, то уже рядом слышала манящий сладкий запах. В этом доме постоянно что-то пекли. Пахло бисквитным тестом, изюмом и ванилью, иногда настолько сильно, что заниматься было невозможно – мозг отказывался воспринимать английский язык, а слушал только дразнящие пряные ароматы, доносившиеся из кухни.
Английским я занималась два года, не до конца понимая, зачем он мне. Помогал только в школе, пятёрки так и сыпались. Но вот потом было целое лето жизни на Мальте, вдали от дома, родителей, друзей. Все вокруг говорили только по-английски, плохо или хорошо, но говорили. Первые три дня я «молчала», ограничиваясь «да, нет, спасибо», но потом прорвало: поняв, что выхода нет, стала использовать свои знания, с удивлением обнаружив, что их хватает на полноценное общение. Тогда я не обращала внимания на манеру речи, акцент, сленг, для меня английский был одним и тем же, не важно, кто на нем говорил, мальтиец, итальянец или русский.
Затем был период застоя, когда прекратились занятия с репетитором, англо-говорящие знакомые исчезли. На работе же английский стал шаблонным, как в учебнике Бонк: стандартные емайлы и заранее прописанный «best regards», не предполагали креатива и отступления от правил деловой переписки.
Переезд в Новую Зеландию несколько лет спустя стал решающим поворотом, и язык снова вернулся. Первое время я с трудом воспринимала новозеландский акцент, один из самых тяжелых после джорди* и ирландского. Я долго привыкала к их манере говорить, к постоянным «lovely» и «hello, how are you?», окледскому «yeah» в конце предложения, о чем писала в ЖЖ http://laf-mag.livejournal.com/2965.html.
Четко помню, осознание того, что английский больше не иностранный, а как бы часть меня, пришло, когда увидела свой первый сон на английском языке. История, картинки, всё-всё было по-английски, без субтитров. Переехав жить в Гонконг, я с удивлением обнаружила, что английский везде другой, есть люди, для которых я говорю слишком быстро. В Гонконге все было по-восточному сдержанно, им тоже было странно слышать «how are you», уже начавшие прилипать ко мне. После четырех лет жизни в Новой Зеландии, эта фраза, действительно, перестала иметь значение, но для окружающих являлась распознавательным знаком.
Что касается Бирмингема, здесь ключевая фраза к определению «своих» и «чужих» - «you’re right» (c вами все в порядке), вариация – «all right» (все в порядке). И та и другая произносятся быстро – «юрайт», «орайт». При чем, они не предполагают какого-то ответа. Бирмингемцы отрезали «hello», заменив его утверждением. На меня с удивлением смотрят, когда я нарушаю правила и говорю: «Good, thanks, and yourself?». Они теряются, не зная, что ответить. Если в Новой Зеландии «how are you» еще предполагает ответ (как правило, от вас ждут простого утверждения, что с вами все в порядке и такого же вежливого вопроса о делах собеседника), то здесь никто не ожидает ни ответа и ни, тем более, вопроса. «You’re right» - это не вопросительная фраза, а вопросительно-утвердительная. Да и этого вопроса там гроши, жалкий один процент, а то и меньше. Когда вам говорят «You’re right» от вас ожидают такое же зеркальное «You’re right».
Следующая фраза – «You know what I mean» (так же быстро «юноувитаймин», «Ты знаешь, что я имею в виду»). Для многих это «паразит» в разговорной речи, она настолько прилепляется к человеку, что он даже не замечает, как начинает употреблять ее по поводу и без. Совсем недавно я ехала в автобусе и слышала разговор молодой пары, девушка рассказывала молодому человеку о своих делах, подружках. После каждого предложения выскакивало «You know what I mean», при этом она не давала возможности сказать: «Нет, я не понимаю, что ты имеешь в виду». Это словосочетание так же не предполагает какого-либо ответа, оно как бы заранее подразумевает, что вы абсолютно согласны с собеседником, понимая все, что он говорит.
Фразы, манера говорить, произношение – все это выделяет английский язык в Бирмингеме от языков других регионов. «Брами» - местный диалект. Слушать его забавно. Коренные бирмингемцы тянут слова, словно приподнимая их вверх, использую носовое произношение, как во французском языке. Ударение падает в основном на звуки [o], [je], звука [a] мало. Например, слова love, funny, come on, где первые гласные произносятся, как [a], здесь произносятся, как [o]. Отчего слово получается почти «круглым» - «май лов», «фони», «ком-он».
Кстати, употребление «my love» («любовь моя»), а вместе с ним «sweet heart» («сладкое сердечко») характерно и для Новой Зеландии, и для Англии. Первое время я просто ужасалась тому, как спокойно употребляются эти фразы. Вы себе можете представить, что какая-нибудь кассирша в супермаркете скажет вам: «Что у вас, любовь моя?» или «Ваша сдача, сладкое сердечко»? В России такое просто невозможно… Здесь это происходит повсюду, иду ли я в супермаркет, покупаю билеты, звоню в водопроводную компанию, школу и т.д., ко мне обращаются именно так. А представьте, каково нашим русским соотечественницам, не знающих местных обычаев, прийти с мужем, например, в ресторан и вдруг услышать, как официантка говорит ему: «Что будешь заказывать, любовь моя?»… Ах, пахнет это скандалами, непониманием и выяснением отношений.
Вот такой он забавный, английский язык, ю ноу вот ай мин.
*Geordie– акцент Северно-Восточной Англии
Впервые опубликовано в "Русском Пионере" www.ruspioner.ru/profile/blogpost/2538/view/2558/
