Размышления о современной литературе
1.
Я не могу написать о ВОВ, ГУЛАГе или Бабьем Яре, основываясь на собственном опыте. Поколение, рожденное в 80-х годах – это те, в чьих воспоминаниях будут отсутствовать события мировой значимости. Во время войны в Афгане я была ребенком дошкольного возраста, путчи, смену власти, становление РФ, помню смутно. Да и выражалось все это в том, что приходилось стоят в очереди за маслом вместе с мамой по несколько часов и вместе с нею же ждать отца с ночного дежурства, надеясь, что сегодня «не будет никаких танков в Москве». 90-ее годы – время моего взросления – прошли под знаком «все хорошее не у нас, а на Западе». Если бы я захотела написать исторический роман, то вынуждена была бы выдумывать, исследовать документы, читать произведения уже признанных авторов, ставшие классикой XX века.
Но хочется писать не о том, что было, а о том, современником чего я являюсь. И здесь я попадаю в «тупик». Потому что наша современная жизнь, ее проблематика другая. Все как-то скатывается к денежному вопросу. Удел современных писателей это: фэшн-индустрия, шоу-бизнес, олигархи. Конечно, тематика произведений может быть гораздо шире. Написать интересно можно и о клумбе с цветами, но увидит ли подобное произведение свет? Вопрос, на который я вряд ли дам положительный ответ. А вот избрав темой произведения очередную «мыльную оперу» из жизни русских бизнесменов, автор может обеспечить себе вполне гарантированную публикацию.
Не знаю почему, но мне кажется, что сейчас взаимосвязь «автор+издетель+популярность» стала слишком зависимой от денежного вопроса. Издатели не хотят рисковать, отыскивая новые таланты, они хотят печатать «готовый продукт». Жан-Поль Сартр сказал (1), что отношения автора и читателя сейчас аналогичны отношениям между мужчиной и женщиной. Чтение превратилось в средство информации. То же самое можно сказать об отношениях автора и издателя.
Я не знаю, как происходит так, что одни люди читают книги, а другие – нет. Не знаю, как получается, что одни выбирают Достоевского, а другие – Донцову. Где таится в человеке ген, отвечающий за литературные пристрастия? Но современное положение литературы меня не просто шокирует, а порой очень угнетает.
2.
Из собственного опыта:
Как-то я взяла в библиотеке книгу: «Антология современной литературы». В ней были собраны произведения молодых российских писателей, поэтов, драматургов, многие из которых являлись студентами Литературного института. Прочла. Какие-то работы вызвали интерес. Но задумалась я сразу о другом: а где эти авторы сейчас? Вот, есть небольшая книга, альманах, только на этих страницах они и живут (2), а в мировой книжной индустрии об этих молодых писателях, наверное, даже и не знают. И назови я вслух их имена, вряд ли они кому-то что-то скажут… А как насчет, Робски, Минаева, Литвиновых, Шиловой и т.д. и т.п. Даже, если вы ничего не читали из произведений этих авторов, имена, наверняка, слышали. И вероятность того, что рядовой житель мегаполиса, решив обогатить свой литературный опыт, обратиться к творчеству именно этих авторов гораздо выше, чем то, что он возьмется прочесть какой-нибудь толстый литературный журнал или альманах.
Вывод из этого можно сделать не утешительный: под воздействием социальных и экономических изменений в обществе, происходит и изменения в литературе. Изменился подход к ней. Она по-настоящему стала продаваема; книга, перестав быть предметом «желания, обогащения знаний, вдохновений» стала обыкновенным товаром, который нужно хорошо разрекламировать, выгодно продать, удачно разместить на полке в магазине, в зависимости от значимости писателя и предполагаемых продаж. Книга и автор – теперь бренд. Здесь я осмелюсь обозначить эту литературную тенденцию и назвать ее «брендизмом». «Брендизм» – это одно из новых литературных течений XXI века, характеризующейся тем, что представители этого течения и литературы, употребляют в своих романах упоминания известных брендов, события, описываемые в романе происходят в современном обществе, часто героями таких романов становятся реальные люди, или же за вымышленными персонажами угадываются имена известных представителей шоу-бизнеса; также в «брендизме» важен подход и к самому автору, который, на уровне, с написанным романом становится «фигурой», о которой говорят в СМИ, имя автора является «продаваемым брендом».
Сюрреалисты исповедовали истину, выражавшуюся во фразе: «Лучше никакого искусства, чем ложное искусство». И мне хочется перефразировать ее в: «Лучше никакой литературы, чем ложная литература».
Сейчас время литературы потребления, и если говорить на языке потребления пищи, то этот период можно назвать периодом литературы «фаст-фуд», или «фаст-литриче». Это мир книг, продаваемых через интернет сайты ozon.ru, amazon.com и многие другие, для которых главная схема завлечения покупателя: «Увидел-купил-прочел-купил еще». Издательства делают деньги не на «дорогих коллекционных изданиях», а на «покет-буках», таких маленьких карманных книжечках, которые не жалко смять, бросить на дно сумки, случайно пролить кофе или забыть в метро, они стоят мало, и окупают себя быстро, а читатель благодарен тем, что его развлекли чем-то в то время, когда он ехал на работу в метро. Вот еще один из признаков мегаполисной литературы – здесь нельзя быть слишком «тяжелым».
3.
Поэтому назвать десять или пять «лучших» авторов на сегодняшний день мне сложно. Я не хочу кривить душой и говорить, что «да… вот он/она лучший». Я не хочу навешивать на кого-то этот ярлык.
Наверное, для каждого читателя (3), есть авторы близкие, есть далекие, есть те, кого мы слушаем и понимаем, у кого просим совета, ищем ответы на вопросы, а есть те, кто останутся для нас навсегда закрытыми. И это не хорошо и не плохо. Литература – это не бизнес, здесь не может быть четко отработанной модели, позволяющей сказать об авторе «качество гарантируем» (4). Поэтому лично для меня лучшим и любимым будет Лев Толстой, автор XIX века. А рядом с ним я могу поставить еще целый список имен, которые произносятся с таким же придыханием и уважением, но и это уже «ушедшие» писатели.
Да, я могу назвать современных авторов, которые мне нравятся: Дина Рубина, Людмила Улицкая, Ольга Славникова… Но я не могу сказать, что они «лучшие». Я только искренне надеюсь, что такие авторы обязательно будут среди ныне живущих.
Когда-то Гайто Газданов в своем выступлении пессимистично отмечал, что хороших авторов больше нет. И выделял из всех лишь Сирина, отмечая, что тот, возможно, на что-то способен. Как показало время, Газданов ошибся. И он сам, и Набоков, и другие авторы заняли достойные места в истории литературы начала XX века. И это позволяет мне надеяться на то, что и в нашем XXI веке будут свои авторы, признанные впоследствии классиками. Но пока я пессимистична: «10 лучших – нет… их нет…».
Ольга Кентон,
ноябрь-декабрь 2009
Крайстчерч, Новая Зеландия
Сноски:
(1) Ж.-П. Сартр «Что такое литература».
(2) Даже успели «оказаться» в далекой Новой Зеландии. Книгу эту я совершенно случайно обнаружила в библиотеки г.Крайстчёч среди сотни бульварных романов.
(3) А здесь я имею в виду, для настоящего читателя, который является не «потребителем и поглотителем» литературы, а того, для кого литература – это искусство, в котором раскрывается не только художник, но и сам читатель. Читатель, для которого чтение – это не способ убить время, а обогащение внутреннего, духовного содержания самого себя.
(4) К сожалению, сейчас именно так подходят ко многим произведениям. Это напоминает рекламный ролик «Прочтите N.N. – качество гарантировано стандартом».