Лали Толордава
Из серии «Дорога в Гандагай»
Мы едем к его маме
Мы сидели на берегу реки Хоксберии, и, задрав головы, смотрели на облака. По сверкающим голубизной небесам вдаль уплывали каравеллы и воздушные замки. Уплывали в дальние дали, как в детстве, как в те времена, когда дома ждала ласковая мама и любимая книга об отчаянных путешественниках и покорителях коварных морей.
А теперь я тут, за коварными морями, дальними далями. Смотрю в чужое небо. Мама далеко, а любимая книжка затерялась на пыльной полке маленькой библиотеки в тихом одесском дворике «Пале-Рояля».
И вдруг неожиданно, прерывая заколдованный хоровод каравелл и замков, раздается голос Гленна:
- Любимая, я вот что подумал: давай завтра уедем в Гандагай? Я давно хотел познакомить тебя с мамой!
Облака по-прежнему плыли в игрушечных небесах, а тяжелая тишина обрушилась на меня потоком холодного дождя.
Нет, я, конечно же, знала, что обязательно наступит момент, когда мне придется познакомиться с этой женщиной. Но такие моменты всегда бывают неожиданными.
Поэтому я судорожно хватаю телефон и рассылаю тревожные сигналы СОС группе скорой помощи - моим закадычным подругам!
***
Внеочередное собрание комитета по спасению отъезжающих в Гандагай состоялось на моей кухне.
На почетном главном месте за деревянным резным столом восседала наша старая знакомка Мария. Она источала флюиды сосредоточенности и решительности. Рядом лежали планшет, чистый лист бумаги и карандаш. «Неужели Маша будет составлять протокол собрания?» - пронеслось у меня в голове.
Неподалеку от самопровозглашенной председательницы расположилась блистающая изысканностью наряда и утонченностью манер Ланика Камерон. До замужества - Светка Евсеева. Светка, ныне Ланика, как и подобает светской львице и гламурной диве, отчужденно смотрела в трещинки на стене и покачивала электронной сигаретой, кокетливо вставленной вмундштук из вишневого дерева.
Справа на диване расположилась Джасприт Принцесса, или, что будет звучать не столь непривычно для читателя, Джасприт Каур.
Да-да, я не ошиблась, именно так: Принцесса! Джасприт родом из Индии, из семьи сикхов, у которых положено, чтоб замужняя женщина меняла фамилию отца на прозвище Принцесса. С Джасприт я познакомилась на работе, и, очарованная моими познаниями об Индире Ганди и Джавахарлале Неру, она незамедлительно присоединилась к нашей компании, разъяснив, однако, что Индира Ганди не дочь Махатмы Ганди, а Джавахарлал никакой им не родственник.
У ног Джасприт сидел ее маленький сын Размир, который, не обращая внимания на великий переполох, самозабвенно играл с моими котами. На нем все еще была школьная одежда, его волосы, которых, как и положено настоящему сикху – тигру пустынь, никогда не касались ножницы парикмахера, были связаны узлом и спрятаны за черную ткань пагри*. У мальчика были длиннющие черные ресницы, поэтому, несмотря на грозный наряд, он походил на очень красивую куклу.
- Дорогие девочки,мы собрались сегодня для того, чтоб обсудить важный вопрос, – начала внеочередное заседание Мария. Войдя в роль великой председательницы, она гневно стучала кулачком по скрипучему столу, успевая делать пометки и показывая нам какие-то диаграммы, пытаясь доступно обьяснить «непродвинутым юзерам» цель моей поездки в Гандагай. Окончив речь, она картинно вздохнула:
– Из-за тебя я прервала важнейшую встречу с нашими партнерами из Гонконга. Потому что я боюсь, что ты уедешь в эту тьмутаракань.
- Боже мой, ну что ты такое говоришь, Мари! - вступила в обсуждение Ланика. - Это же такой восторг души, такой шарман! Олюшка должна последовать за своим мужчиной. Ты должна быть с ним везде и всюду, ты его муза, ты его преданная жена-декабристка. Как там у Пушкина? «Любовь и дружество до вас дойдут сквозь мрачные затворы»!
Ее тут же перебила Мария:
- Ну началось! Оставь свой питерский пафос там, за дверью! Никакой поэзии и романтизма - овцы, бездорожье, затерянный городок между Сиднеем и Питером... тьфу ты, Мельбурном! – Мария тыкает в какие-то спутниковые карты на планшете.
Подруги всегда спорят. Мария из Москвы, Ланика из Питера. Я давно заподозрила, что обе считают, что их самая главная миссия в жизни – продолжать спор столиц.
- Ну, во-первых, прекратите говорить по-русски. Я же ничего не понимаю,– вступила в дискуссию Джасприт.
- Как можно было за все это время не выучить русский язык! Язык великого Пушкина! – Ланика возмущена.
- И, между прочим, твоих подруг! – добавляет Мария.
Джасприт поворачивается ко мне, игнорируя гам и пушкинские стихочтения за спиной:
- Олга, - Джасприт, по привычке, как это делают почти все иностранцы, выкидывает из моего имени мягкий знак, - в нашей культуре, в древней культуре сикхов, не принято разводиться - мы выходим замуж один раз и навсегда. Поэтому считаю, что ты должна ехать и познакомиться с мамой. Может быть, после этой встречи ты совсем не захочешь продолжать с ним отношения, – чеканит Джасприт, закаленная в нелегкой борьбе со свекровью. Причем эта борьба происходит у нее межконтинентально, потому что свекровь продолжает проживать в Индии.
От неожиданности все замолкают, но, осознав произнесенное, принимаются спорить с новой силой и задором.
В этот напряженный момент раздается звонок, и на пороге появляется наша четвертая подруга.
Зовут ее Чжан Минчжу. Или, как она предпочитает себя называть в английской версии, Pearl, а по-нашенскому - Жемчужинка.
Жемчужинка невероятно безалаберная девушка, сплошная цепь нелепиц и несостыковок. Она родом из Северного Китая, в ее жилах течет китайская и монгольская кровь - явно бунтуя и сражаясь, они толкают нашу товарку на самые необдуманные поступки.
Жемчужинку в вечном ее поиске несет в неизведанные дали всяко-разных религий и новомодных учений. Она с успехом может совмещать посещение мечети или секты Свидетелей Иеговы с регулярными занятиями в школе танца живота или на семинарах «Как заставить свой сексуальный инь победить его несексуальный ян». Она умудряется посещать никому не известные курсы изучения философии Средних веков, брать уроки игры на банджо, сделанного из сигарных ящиков, и посещать фермы в целях ознакомления с процессом выращивания лам и дальнейшей обработки собранной шерсти.
А еще Жемчужинка ждет своего прекрасного принца, и ее активные ожидания добавляют седых волос нам, ее подружкам. Сколько раз нам приходилось выслушивать слезные истории о том, как «он ее бросил». Сколько раз мы вытягивали Жемчужинку из лап всяческих жиголо, женатых хамов и откровенных идиотов.
Главное, что неудачи не сбивают Жемчужинку с толку, и она с упорством заведенного зайчика продолжает свой поиск, начисто забывая прошлые неудачи и повторяя одни и те же ошибки одну за другой. Причем в той же очередности: принц найден – все для принца, принц пропал – подруги, утешайте.
Жемчужинка уселась за стол и достала спицы, на которых висел ужасающий своим уродством носок. Понятно. Процесс выращивания лам освоен. Некоторое время она молчит, в тишине слышится мелодичный перезвон ее алюминиевых спиц. И наконец-то изрекает:
- Когда игла увлекает за собой нить, нить не может оставаться там, где ей уже совершенно нечего делать. Она следует за иглой. Если она воспротивится, не получится стежок, не сошьются вместе два полотна, не получится прекрасный рисунок на платье невесты. Ты нить. Ты должна следовать за иглой. – Жемчужинка теребит свой уродливый носок, поправляет пряжу и добавляет: - И черт возьми! Неужели тебе не интересно съездить в этот забытый богом Гандагай и увидеть его маму?!
***
На следующее утро, собрав в небольшой чемоданчик свои пожитки, а также: карты местности от Марии, красивейшее белье из последней коллекции «Victoria Secret» от Светки-Ланики, белоснежную индийскую тунику от Джасприт. И китайский воздушный змей, сделанный из папируса и веточек в виде сокола, который страшно напоминает Гленна. Это подарок Жемчужинки.
- Странный подарок, подруга! Зачем он нам там, у черта на куличках? - спросила ее я.
- Это чтоб ты помнила: любовь - птица, которая парит в небесах, когда ее держат на земле любящие руки.
Вот и пойди пойми, что она хотела этим сказать.
Мы выехали из полусонного Сиднея и уверенно свернули в сторону Вуллонгонга, направляя машину по одной из самых красивых частей дороги Hume Highway, названной в честь первопроходца Гамильтона Хьюма. С одной стороны дороги катит мощные волны Тихий океан, с другой - нависают каменные глыбы, среди которых разбросаны милые домики с цветущими палисадниками селения Вуллонгонг.
Вуллонгонг находится совсем недалеко от Сиднея: всего каких-то 82 километра, и ты попадаешь в совершенно другой мир, где нет толчеи и вечно бурлящего бизнес-сити. Тут тишь и благодать, океанское раздолье и серфинг, много цветов и никуда не спешащих машин, что, кстати, очень злит Гленна. Людей практически не видно, и поэтому кажется невероятным, что Вуллонгонг является третьим по численности населения городом штата Южный Новый Уэльс после Сиднея и Ньюкасла.
Пока мы едем в машине, слушая Smooth FM, я, вместо того чтобы по-буддийски настроить себя на предстоящую встречу с самой главной женщиной в жизни Гленна, думаю совершенно о другом. Всякая дрянь лезет в голову: я думаю о городе, который мы проезжаем. Несмотря на видимую праздность и райское великолепие, Вуллонгонг – город-труженик. Именно тут расположены самые большие австралийские сталелитейные заводы. Но из-за обилия дешевой импортируемой стали большая часть заводов находится в плачевном состоянии, а рабочие теряют свои места.
Что бы сказали мои подруги, услышав, что я, вместо репетиции речи, которую должна произнести перед мамой Гленна, размышляю о проблемах местного региона? «Останется ли Австралия страной, производящей собственную сталь, или утонет в волнах глобализма и гонке за дешевыми ресурсами – вопрос времени» - под эти мысли (которые я, конечно, оставила при себе) мы сворачиваем с дороги, покидая прекрасный городок, и направляемся дальше – в знаменитый город Голборн, где расположены Гигантская овца и самая мрачная тюрьма Австралии.
*Традиционный тюрбан сикхов.